Крюк прикинулся спящим. Даже похрапывал — для пущей достоверности. Йозас устроился спать в соседней комнатушке — кстати, как раз из-за того, что Крюк во сне сильно храпит, и таким образом мешает ему спать, он и перебрался в другое помещение. Чируха убрала со стола, помыла посуду и тоже ушла в свою комнату, выключив свет повсюду, кроме тусклого светильника в коридоре перед дверью, ведущей в сени…

Ну вот, Шуми придумал какой-то «умный» план. Он, наверное, считает, что братишка Крюк — совершеннейший лох. Что «друг детства» поверил во всю эту лабуду с «выверенными шахматными ходами». Ни фига! Это Йозасу — как выяснилось — тяжело взять грех на душу, запачкав руки в чужой крови. А для деловых мужиков, — когда речь идет о бешенных бабках — чужая жизнь не помеха…

Смешно смотреть, как он возится с Серым и этой б…! Как он пытается заставить их написать какие-то записки, вместо того, чтобы решительно мочкануть их еще в ночь со вторника на среду! Нет, надо кончать со всем этим… а заодно и со всеми нынешними обитателями хутора, включая сюда Йозаса и Чируху (после того, конечно, когда он выбьет из них правду о местонахождении тайника с бриликамии)…

Как-то странно Крюк ощущал себя в эти минуты. Вроде и не пьяный, а голова заметно кружится (да еще и во рту ощущается неприятный металлический привкус)… Признаться, он опасался, что его могут здесь травануть. Поэтому ел только то, что клали себе на тарелку Шумахер и местная хозяйка. А когда выпивали за едой, сам брал графин с домашней и наливал в стопари себе и Шуми — строго из одной емкости… И даже более того. Все из тех же опасений быть отравленным, — не зря ведь Чируха слывет в здешних краях «ведьмой» — он перед тем, как «завалиться спать», вышел типа по нужде во двор и заодно выблевал все, что выпил и сьел за сегодняшний вечер…

В какой-то момент Крюк — хотя и строго приказал себе не спать — вроде даже как провалился в беспамятство. Очнулся… весь в поту… бестолковка раскалывается от головной боли… «Млин! — выругался про себя. — Так и до утра проспать недолго! А потом попробуй подловить Шуми: он парень ловкий… как бы самому не попасться на кукан!..»

Преодолевая некстати возникшую головную боль, Крюк привстал на лежанке и свесил ноги, нащупывая кроссовки. Обулся наощупь, затем вытащил из-под подушки пистолет с полностью снаряженной обоймой. Снял его с предохранителя, но взводить пока не стал. Прислушался: в доме царит покойная тишина. Ну что ж, настала пора расставить все точки над «i»…

Дверь в его комнату была открыта… и это — хорошо. Стараясь ступать тихо, — уж больно скрипучие половицы в этом доме — он выбрался в коридор. Первая комната слева по коридору… здесь хозяйская спальня… Чируха — он это подметил за прежние дни — никогда не запирается у себя в комнате, спит с открытой дверью (если вообще эта ведьма когда-нибудь спит). Ладно… хозяйкой он займется уже во вторую очередь, куда она на фиг денется. А вот братца Шуми нужно опасаться: он тоже повсюду ходит при стволе (ранее принадлежавшем покойному «купцу» Бугримавичюсу). И когда ложится спать, то наверняка — как и сам Крюк — кладет пистолет под подушку, чтобы был, так сказать, всегда под рукой…

Комната Шумахера — справа. Уже достигнув цели, он неловко покачнулся и выровнялся лишь, схватившись в последний момент за косяк. Ввалился в комнату, где по его расчетам должен сейчас находиться напарник. Так и есть: в серебристом лунном свете, проникающем в комнату через окно, видна лежанка, а на ней…

— С-суки! — пробормотал Крюк. — Т-траванули таки…

Он взвел пистолет (это простое действие неожиданно потребовало чудовищных усилий). Ствол в его руке ходил ходуном… Крюк кое-как прицелился… но еще раньше, чем он сам успел нажать на спуск, что-то раскаленно-огненное швырнуло его вперед… лицом в бездну!

Взявшись вдвоем, — Шуми за ноги, хозяйка за руки — они кое-как вытащили жмура в сени, где Чируха уже успела предусмотрительно постелить на пол кусок старого брезента.

— Йозас, зачем ты в него шмальнул?! — ругалась женщина. — Мне теперь его мозги с пола и стен соскребать…

— Брось! — переводя дух, сказал Шуми. — Я ему четко в затылок всадил! Там не так уж много крови… ниче, сделаешь приборку, все будет нормалек…

— Ну и кабан… этот твой дружок! Я ему двойную «дозу» подмешала, думала, не встанет уже! А он-таки встал, да еще надумал из своей волыны тебя порешить!..

— Да, здоров… был… братишка Крюк! Я так и прикидывал, что он попытается этой вот ночью на меня кинуться!.. Грешным делом подумал, что твое зелье, мать, на него не подействовало! Поэтому уложил заместо себя на лежак бараний тулуп… типа — это я сплю, а сам бодрствовал в гостиной… И, как оказалось, не напрасно…

— Папаша твой аккуратней бы сработал. Всадил бы перо в бок, тот и охнуть не успел! Но это так… все в прошлом… нечего его даже ворошить!..

Шуми присел на корточки возле трупа своего бывшего товарища, которому он несколько минут назад всадил пулю в затылок. Нащупал молнию на боку спортивных брюк, расстегнул кармашек, достал оттуда маленький сверточек — полтора десятка камней, завернутые в носовой платок — и сунул себе в карман. Потом они в четыре руки завернули жмура в кусок брезентовой ткани, после чего решили слегка перевести дух…

— Млин! — выругался Шуми. — Ты свидетель, Чируха — братела сам напросился…

— Не кручинься, детка, — Чируха заново повязала платом свои растрепавшиеся волосы (они у нее почти сплошь седые). — Хлопнул ты его по делу! Но что дальше-то планируешь делать?

— Вообще-то, я планировал пришить «бролюкаса» не ранее ночи с понедельника на вторник, — задумчиво произнес Шумахер. — Я тут планчик составил… Так у меня там все продумано… и по времени, и по координатам, где их потом всех обнаружат…

— Советую, парень, засунуть этот самый «план» — в ж..! — сказала Чируха. — Ибо, как любил говаривать твой покойный папаша: «Пути Господни неисповедимы — они во тьме, а мир велик»… Ох-ох… царство ему небесное… что-то уж больно часто стала поминать я твоего отца!.. Кстати, не глупее тебя был человек… и вот что в итоге получилось!..

— Ничё я не собираюсь пока менять! — процедил Шуми. — Если tevas [70] , как ты мне тут заливаешь, был такой умный и ловкий… то чё он тогда так быстро сделался мертвым?!

— Ох, ох… страшно мне за тебя, Йозас!

— Не боись, Чируха, я все просчитал! Ну вот. Сейчас мы смайнаем этого кабана в погреб… я там у тебя лед видел и солому!.. Крюк перекантуется покамест в холодочке, типа как в морге… Ну а в ночь на вторник я его отвезу… туда, где его потом найдут!

Они вынесли завернутого в брезент «бролюкаса» сначала во двор. Чируха отперла дверь погреба. Вдвоем же снесли по ступеням тело вниз и определили в тот отсек, где хранятся наколотые прежним «батраком» для разных хозяйственных нужд ледяные бруски (присыпанные поверху соломой, чтобы лед медленнее вытаивал)… Чируха заперла дверь в этот отсек. Потом закрыла на замок и внешнюю люковину — хотя у нее редко здесь бывают посторонние, все же лучше подстраховаться…

— Раз уж у нас затеялась такая канитель, то давай-ка мы и эту «сладкую парочку» переведем в другое место, — неожиданно сказал Шуми. — Чё-то они пока не поддаются на уговоры… Надо бы резко ужесточить «режим содержания»… Ты говорила как-то, Чируха, что в лесочке, за огородом, есть надежный схрон?

— М-м… да, есть там тайник, — женщина бросила на него долгий и какой-то странный взгляд. — И не один! Представляешь, Йонас, даже мои примаки… никто из них, хотя и жили по году или два, не смогли ничего про эти вот «схроны» пронюхать… Первый из них вроде бы еще мои дед и его брат во время Первой мировой выкопали…

— Очень хорошо, мать, что про схроны не знают даже твои соседи! — перебил ее Шуми. — Сейчас ночь… в самый раз провернуть эту операцию! Я расклепаю «браслеты», а ты постоишь с винтарем… цела еще твоя берданка?